После сокрушительной победы над Мелико́фисом и большинством темных дья́кусов, эта троица не стала управлять людскими землями. Такой вид деятельности им был чужд. Они путешествовали по Мира́нии, показывали представления, на которые только они были способны. Пятый исцелял всех нуждающихся, не прося взамен ничего. Маро́ты же были рады звонким монетам, но воспринимали их больше, как символ благодарности людей, за демонстрируемое им зрелище. Герои не нуждались ни в деньгах, ни в пище, ни во сне. Это возводило их на более высокую ступень над человечеством. Но все же, эти трое любили людей. По-своему.
Вскоре убеждения народных героев разделили их. Фо́лши и Дро́ши осели в Ба́леване, а Лаза́р продолжил свое путешествие самостоятельно. Балеванцы были очень рады, что герои-маро́ты избрали именно их город для проживания. Им построили большой цирковой шатер для ежедневных выступлений. Благодаря этому свободный город стали посещать еще чаще. Шестая и Восьмой находились в состоянии постоянного обожания балеванцев. Они считали своим долгом услужить своим героям хоть чем-нибудь.
И со временем им предоставлялась такая возможность. На окраине города появился еще один шатер. Не такой большой и роскошный, но попасть в него было куда сложнее, чем в первый. Маро́ты лично отбирали «избранных». Это могли быть просто люди с улицы или зрители с представлений. Возраст и пол не имели значения. В том маленьком шатре роли менялись наоборот.
В начале все происходило невинно. «Избранные» показывали свои таланты героям, рассказывали истории, некоторые просто стояли в ступоре, не понимая, чего от них требуется. Такие тоже забавляли маро́тов. Людей выпускали из шатра с щедрым вознаграждением взамен на обещание никому не рассказывать о том, что было внутри. Этим Шестая и Восьмой поддерживали ауру таинственности вокруг себя и подогревали интерес балеванцев.
Затем они начали более тесно взаимодействовать со своими обожателями. В малом шатре оргии стали привычным завершением вечера. Эксперименты героев, в этом плане, благодаря их особым способностям нередко наносили травмы «избранным» в процессе. В таких случаях Дроши улетал за Пятым, а тот возвращал людей в их исходное состояние.
Спустя еще некоторое время балеванцы совсем разбаловали маро́тов. Люди стремились попасть в малый шатер даже зная, что могут там пострадать. Такое отношение совсем развязало руки Фо́лши и Дро́ши. Они больше не сдерживали себя. Появились первые смертельные исходы в пылу безумного сладострастья героев. Тут уже Лаза́р ничем не мог помочь. Но с его стороны поступило предложение поставлять ему тела жертв маро́тских «представлений». Шестая и Восьмой были только рады такой сделке. На участившуюся пропажу людей в Ба́леване никто не обращал внимания. Для местных не важно было какой ценой их народные герои остаются в городе.
Скука стала настоящим проклятьем для маро́тов. Им быстро все надоедало. Они попросили местного кузнеца сковать им золотые браслеты прямо на их запястьях и щиколотках. Страшные ожоги и переломы были исцелены Лаза́ром, который высказал свое волнение относительно их новых забав. Собственная боль пробудила в героях интерес к пыткам с использованием животных и даже монстров. Несколько клеток с белыми хару́нчиками открывалось в конце званого вечера и количество «избранных», возвратившихся обратно домой, сокращалось до нуля. В дни плохого настроения Шестая и Восьмой сразу убивали людей и меланхолично лежали в их крови. Дро́ши любил сбрасывать их с большой высоты, наслаждаясь хрустом костей, а Фо́лши обвивала своими волосами тела и выжимала балеванцев, словно тряпки.
Любовь героев вышла уже за грани человеческого понимания. Они стали напиваться кровью, смешивая ее с вином. При этом вели светские беседы, споря чья же кровь была вкусней. Маро́ты приводили безумные аргументы и строили такие же теории: у голубоглазых мужчин слаще, чем у женщин, а у зеленоглазых наоборот, кареглазые нечто среднее.
Прошли года, а насыщение все не приходило. В итоге их жажда нового привела к Первому, который был живее всех живых, несмотря на легенду о его героической гибели.
— Зачем вы пришли? — промолвил бледный человек с ледяного трона.
— Нам сказали, ты можешь помочь нам в обретении нового, — блаженно произнес Дро́ши.
— Мы хотим новую сладость, утолить голод души, почувствовать снова радость, — вдохновленно пропела Фо́лши.
Шестая и Восьмой смотрели друг другу в глаза, отражая в них свои пороки.
— Это ваши желания? — поднялся на ноги Первый.
— Да, — в унисон сказали маро́ты.
— Тогда моим даром для вас станет вечный покой.
Бледный человек прикоснулся к народным героям и тех поглотили объятия льда. Они застыли подобно скульптуре. Прекрасной скульптуре возлюбленных, чьи желания навсегда остались запечатлены в их карих глазах.
Ревность
Нож блестел. Он был остр и смертоносен, также, как взгляд зеленых глаз, отражающийся на его лезвии. Темные кудри до ушей, обрамляющее узкое бледное лицо, острый ястребиный нос — Ха́йвоса можно было назвать красивым, если бы он держал свои эмоции под контролем, а не демонстрировал их в виде жутких гримас.
Он достал из кармана точильный камень, размером с ладонь, и с нечеловеческой скоростью начал тереть об него нож. Заточка заняла буквально один удар сердца, после чего Четвертый сдул каменную крошку и вернул оружие в чехол пояса. Аналогичной участи подверглись и другие ножи, число которых было чересчур велико даже для любителей данного вида холодной стали. Подобное занятие было вовсе необязательно, для героя оно имело медитативное свойство. К сожалению, сегодня это никак не помогало ему успокоиться.
— Проклятый айдонианец, как он увернулся? Неужели правду говорят об их невероятном везении? — злостно проговаривал каждое слово Четвертый.
Ха́йвосу хотелось кого-нибудь убить. Конечно, лучше бы было лишить жизни одного конкретного человека, но тогда ему пришлось бы столкнуться с неприятными последствиями. Герой очень нуждался в высвобождении своей ярости и его любимая, его самая большая ценность в жизни, будто услышала страдания Четвертого.
— Один житель Ари́нси видел в их местном лесу белых хару́нчиков. Разберешься?
В серых глазах рыжеволосой царицы не было того обожания, которое представлял себе Ха́йвос.
— Разумеется, Крулл. Я сделаю все, чтобы наши подданные чувствовали себя в безопасности, и лишний раз тебя не тревожили.
Черный конь своенравный и дерзкий, как его хозяин, покинул стойло замка Найде́ши с героем на спине. Животных Ха́йвос не щадил, поэтому, как только город остался позади, он пустил своего коня в галоп, и дотронулся рукой с татуировкой, которая изображала две извивающиеся между собой черные стрелы, до своего жеребца. Тот ускорился так, что превратился в смазанное пятно. Благодаря этому герой в этот же день прибыл в Ари́нси, но конь умер от истощения.
Жители пришли в благоговейный восторг из-за того, что явился сам Четвертый для решения их проблемы. Один из стражей города был удостоен чести проводить Ха́йвоса в то место, где последний раз видели хару́нчиков. Молодой паренек, еще совсем мальчишка, шел впереди, постоянно поправляя спадающий на глаза шлем.
— Твое имя? — в голосе героя слышалось, слабо прикрытое любезностью, нетерпение.
— Флиц, великий Четвертый!
Искреннее преклонение перед героями совсем не трогало сердце Ха́йвоса. Его могла всколыхнуть лишь Крулл.
— И так, Флиц, хочешь помочь герою?
Глаза стража загорелись фанатичным пламенем.
— Я сделаю все, что попросите, великий Четвертый!
— Отлично. Вылавливать этих тварей в лесу будет проблематично, поэтому мы устроим им засаду. Ты будешь приманкой, а я сделаю все остальное.
Опасная роль в этом плане ничуть не смутила Флица. Ему нечего было бояться рядом с Ха́йвосом. Они нашли подходящее место с большим поваленным деревом. Герой бросил стражу мешок с сырыми кусками мяса и приказал разжечь костер. Пламя с радостью приняло в себя мертвую плоть, после чего ветер начал разносить приятный запах по лесу.